«Мне глаза их снились»: амурчанка месяц проработала в военном госпитале

Эксклюзивное интервью – на портале 2x2.su .

Амурчане помогают бойцам СВО  кто как может. Благовещенка Альбина Устинова, например, обучает военнослужащих премудростям тактической медицины, которая может им помочь выжить.

А весной этого года женщина месяц отработала в качестве волонтёра в военном госпитале на передовой. По понятным причинам мы не можем указывать географические подробности. Но ведь они и не принципиальны, нам важен человек. Альбина вдобавок вела дневник, находясь в госпитале. А такие записи, помимо событийной составляющей, особенно интересны своим эмоциональным зарядом.

Мемуары Альбины обязательно увидят свет, а пока амурчанка согласилась ответить на наши вопросы о себе.

«Чтобы выжили »

- Кто вы по образованию, роду деятельности?

- По первому образованию - технолог мебельной промышленности, по второму – бухгалтер. В начале трудового пути работала на мебельной фабрике, потом - бухгалтером на предприятии.

Последние 20 лет работаю редактором-корректором в Церкви христиан веры евангельской (пятидесятников) «Новое Поколение» г. Благовещенска. Там же руковожу группой волонтёров, которая с 2015 года служит в паллиативном отделении Благовещенской горбольницы, ухаживая за больными в терминальной стадии. Здесь, кстати, я и приобрела тот бесценный опыт, который пригодился мне в госпиталях. Также являюсь сотрудником Амурского отделения Российского Красного Креста - координатором Службы милосердия и инструктором по первой помощи.

- Где и как вас застала весть о начале СВО?

- Как и всех наших соотечественников  - у экрана телевизора, из новостей. Конечно, я всегда следила за развитием событий на Донбассе, вначале даже, как и все вокруг, верила  в реальность Минских соглашений и международного права. Конечно, быстро поняла, что только мы, русские, и могли в них верить.

Ну, и тогда же, в феврале 22-го, ещё была надежда, что это будет короткий локальный конфликт.

- А в целом, в двух словах, как для вас прошёл 2022-й?

- Первое - вступила в группу народного движения «Помоги солдату» под руководством волонтёра с «несгораемым двигателем» Светланы Пинтусовой, где участвовала в сборах гуманитарной помощи и необходимых средств для нужд фронта, занималась комплектацией и закупкой тактических аптечек.

Второе - как инструктор по оказанию первой помощи в команде с коллегами проводила занятия для мобилизованных, добровольцев, Росгвардии.

С начала частичной мобилизации осенью мы исколесили немало полигонов и воинских частей, обучили навыкам первой помощи более двух тысяч бойцов.

Всю осень в моём сознании и сердце пульсировала одно: «Мы должны научить их ТАК, чтобы они выжили!» С этой мыслью я ложилась, вставала, жила! Вместе с командой мы постоянно совершенствовали и оттачивали свои знания и навыки, и учили, учили, учили... Бывало, мёрзли в полях, на ветру, под дождём, все колени и локти в пыли, грязи, пожжённой траве, в машине термос с горячим чаем - а вокруг нас всё новые и новые группы мобилизованных. Мне глаза их снились! Я в них всматривалась и так отчаянно хотела, так молилась, чтобы каждый из них остался жив!

Знаете, что меняет в данной ситуации отношение к жизни? Отношение даже к чужой жизни - когда ты вдруг понимаешь, что она не чужая, и что совершенно незнакомые тебе до этого люди уже проросли в твоём сердце. Это понимание, что без потерь невозможно - в то время, когда ты всем желаешь вернуться домой. Это всегда некий внутренний «разрыв парадигмы», поэтому всегда хочется каждого  вручить в крепкие руки Божьих ангелов, – там надёжнее.

И, забегая вперёд, скажу, что госпитальные врачи на мой вопрос о качестве навыков первой помощи у амурских бойцов отметили, что, в принципе, замечаний на этот счёт нет. Все всё делают правильно и качественно. Для тех, кто понимает, это не просто сухие слова! За ними - вовремя  остановленные массивные кровотечения, правильно наложенные жгуты и турникеты, то есть  реально спасённые жизни! А это значит, что мы смогли научить их так, чтобы они выжили! И, конечно, я плакала от счастья, слыша такие слова! Да-да, в госпитале возможно плакать от счастья, и я это точно знаю.

- Поехать вам предложили или вы сами просили вас взять? Кто решал, на какой именно срок поездка?

- Появилась возможность поехать сопровождающей гуманитарного груза, в том числе для госпиталей. Я, конечно, не раздумывая, тут же собралась в путь. Не раздумывая - это не бездумно. Это подразумевает моральную и психологическую готовность и сердечное желание быть там, где  ты понимаешь, что будешь стопроцентно полезной!

Человеку, даже здоровому, нужен человек. Ещё больше он нужен раненому, попавшему в беду или просто падающему с ног от усталости. Я точно знала, что мои руки, мои глаза, мои слова, моё сердце там будут очень нужны! Ну, так бывает, когда ты что-то точно знаешь, думаю, меня многие поймут.

Изначально предполагалось, что поездка составит 7-10 дней. Но там наши мирные планы сдуло, как песок ветром, и домой я вернулась через 36 дней.

- Как на решение отреагировало ваше окружение?

- В церкви за меня помолились и благословили, в Красном Кресте тоже отпустили. Оговорюсь, что ездила я как частное лицо и за свой счёт.

Друзья переживали: им нужна была чёткая формулировка моего решения, а не размытое мычание человека, не понимающего до конца, чего и зачем он хочет. Я сказала, что еду в госпиталь к раненым, потому что, во-первых, я точно этого хочу; во-вторых, могу; в-третьих, знаю  как (профуход за ранеными); в-четвёртых, и в главных, имею откровение от Бога, и в моём сердце горит мысль о спасении их душ! Друзья отпустили.

Дочь сказала, что гордится мной и ещё много такого, о чём в обычной жизни не говорят, а также, что очень хотела бы поехать со мной!

Сын зимой ушёл добровольцем, служит в ЧВК «Вагнер». Звонит редко, поэтому сообщила ему о поездке, уже будучи там. Был в шоке, конечно, просил беречь себя. В итоге  мы с ним пришли к выводу, что «семейка у нас ещё та». Увидеться с сыном не удалось, хотя нас разделяли всего 180 километров - что это в сравнении с 9000 километрами, которые я уже преодолела?! Но я изначально и не рассчитывала на встречу, поэтому прошла и это испытание на расстояние.

Маме, если честно, не говорила: ей 86, и такие волнения ей ни к чему. Надеюсь, что и этот материал чудом не попадёт ей на глаза.

«Если к нам - чтоб сразу насмерть»

- Особая тема в вашем дневнике - христианство. Откуда вера в вашей жизни: семья привила или вы сами к ней как-то пришли?

- К сознательной вере в Бога я пришла 28 лет назад. Тогда был серьёзно болен мой муж – рак лёгких диагностировали на четвёртой стадии, когда оперировать было уже поздно. Врачи оказались бессильны, и в поисках помощи я, до этого атеистка по своей сути, обратилась ко Христу. Церковь стала тем местом, той семьёй, которая взяла мою нужду как свою и вымолила моего мужа – через полгода он был здоров! Даже не здоров, а исцелён, так как занимались им не врачи, а руки Христа, про которого я думала, что это «бред и опиум для народа» – всё как положено по классической советской схеме. Но Он простил мне и это, и сделал чудо для моей семьи.

С тех пор никто не может меня убедить, что Бога нет, а жизнь моя неразрывно связана с уходом за онкологическими больными, это стало моим служением.

Вы правы, в моём дневнике много говорится о том, что свою задачу я считала выполненной, когда наряду с работой санитарки мне удавалось примирить человека с Богом и помолиться за него.

- Пока вы находились ТАМ, как вы в целом увидели, сильна вера сегодня в людях? Во что они вообще верят?

- ТАМ атеистов нет - это вам скажут в любом окопе. Мне так говорили часто и бойцы, и врачи, и мирные жители Донецка, живущие под ежедневными обстрелами. Ещё такую страшную вещь там слышала, что «никогда неизвестно, в какую часть города будет следующий прилёт, поэтому не стоит ради этого отвлекаться от собственных дел. Мы молимся только об одном: если прилёт к нам, то чтобы сразу насмерть». Представьте, до чего народ доходит, что такие мысли и молитвы становятся будничными, обычными, привычными!

Одно понятно - народ нуждается в живом Боге, в сильном Божьем духе, способном вытащить из депрессий и стрессов. В молитве, поддержке и вере, которую могут им принести только настоящие верующие, неважно, из какой конфессии.

- Эта «командировка» вас как-то изменила? Что-то дала, что-то отняла? Вы как-то иначе стали относиться к каким-то вещам?

- Конечно. Это неизбежно. Когда линия фронта от тебя в семи километрах, когда бомбёжка на расстоянии двух-трёх километров от твоей больницы, когда видишь постоянно подъезжающие-отъезжающие от морга военные «Уралы», много думаешь, ценность жизни меняется.

Когда соприкасаешься с невероятными судьбами простых людей, которых жизнь берёт на излом, но они не ломаются, снова размышляешь. Отпадает «чешуя» - глупыми и никчёмными кажутся обиды во взаимоотношениях. Контроль общественного мнения больше не заставляет тебя быть тем, кем тебя хотят видеть. У тебя есть свобода быть собой. Приобретаешь навык постоянно вникать в себя: что в основании твоих поступков, гордость или кроткий Божий дух?

Листая дневник, нахожу запись на седьмой день поездки: «Я вот тоже, получается, еду проверять свою цену. Конечно, я не за этим еду, но в процессе всё равно проверится. И ведь я реально не знаю, что меня ждёт и как я буду себя вести, реагировать, поступать... Вдруг я жуткий трус? Вдруг предатель? Откуда узнаешь, пока не пройдёшь?» Получается, проверку я прошла, всё в порядке.

- Новые поездки не планируете?

- Если откроется новая возможность, однозначно, поеду. Я думаю об этом. Тем более  что есть ещё госпитали, где раненым также нужны добрые руки, глаза, сердца, слова. Я это очень хорошо понимаю, и это двигает меня в том направлении.